Монмартр - это холм недалко от центра Парижа, является его самой высокой точкой (130 м.)
В галло-римскую эпоху на холме возвышались два храма в честь богов Марс и Меркурий. Благодаря месторождению гипса Монмартр стал одним из самых богатых районов в округе. В это время там были построены множество вилл и храмов. Позже каменоломни, где добывали гипс, послужили убежищем для первых христиан.
Примерно в 272 году здесь были обезглавлены за проповедь христианства первый епископ Парижа св. Дионисий, пресвитер Рустик и диакон Елевферий. Согласно легенде, после обезглавливания Дионисий взял отрубленную голову в руки, омыл её в источнике и прошёл примерно 6 километров. На месте, где он упал замертво, основали место, которое впоследствии стали называть Сен-Дени. В Средние века Монмартр был местом паломничества верующих.
В XII веке Орденом св. Бенедикта был сооружён монастырь. Монастырская церковь Сен-Пьер-де-Монмартр около площади Тертр — одно из старейших священных мест Парижа. Она была построена по приказу Людовика VI на месте бывшего храма Марса (5 век) и была освящена в пасхальную неделю 1147 года. 15 августа 1534 св. Игнатий де Лойола основал на Монмартре Орден Иезуитов.
В это же время началось строительство ветряных мельниц для помола гипса и были заложены виноградники.
В ходе кампании Гебхарда Леберехта Блюхера во время 6-й революционной войны войска генерала Ланжерона овладели Монмартрскими высотами под Парижем. 20 марта 1814 французские военачальники капитулировали. На следующий день союзники освободительных войн въехали в Париж.
На одном из ресторанов Монмартра висит мемориальная табличка, которая гласит: «30 марта 1814 здесь казаки впервые потребовали, чтобы их обслуживали быстрее, откуда и пошло название бистро (искажённое „Быстро!“». Эта популярная во Франции легенда действительности не соответствует — слово бистро возникло лишь в 1880-е годы и с русским словом не связано.
Проекты барона Османа существенно повлияли на развитие Парижа — жизнь в городе намного подорожала. Не только рабочие, но и более зажиточные семейства обосновались на Монмартре.
Добыча гипса стала важнейшей экономической отраслью Монмартра. Одна из улиц у подножия была названа благодаря белому цвету гипса Белой площадью (Place Blanche). Были построены гипсовые мельницы.
6 июня 1859 года Монмартр стал частью Парижа. Через год после присоединения население Монмартра составило 57 000 человек.
В марте 1871 после окончания франко-прусской войны Монмартр стал пунктом зарождения Парижской коммуны. После кровавой расправы с членами коммуны в мае 1871 Национальное собрание Франции решило построить на монмартрском холме церковь в память об освобождении Парижа от коммуны. 3 года спустя началось строительство базилики Сакре-Кёр, которая сегодня является одним из символов Парижа.
В конце XIX века Монмартр привлекал многочисленных деятелей искусства своими невысокими (по сравнению с центром города) ценами. Здесь жили и творили Ренуар, Ван Гог, Тулуз-Лотрек, Утрилло, Аполлинер, Таможенник Руссо; чуть позже — Пикассо, Брак, Модильяни. Бедные художники и поэты снимали комнатушки в ветхом бараке Бато-Лавуар, где не было света и газа и всего лишь один водопроводный кран на пять этажей. Излюбленными местами встреч парижской богемы были бары и кабаре, такие как «Чёрный кот», «Мулен Руж» и «Проворный кролик».
В начале XX века, особенно после Первой мировой войны роль богемного квартала перешла к кварталу Монпарнас, месту рождения современной живописи. На бульварах у подножья холма между Белой площадью и площадью Пигаль возник парижский квартал красных фонарей.
Сегодня Монмартр наравне с Лувром и Эйфелевой башней является излюбленной целью туристов. Толпы туристов осаждают главным образом Сакре-Кёр и площадь Тертр. Монмартр оккупирован художниками-портретистами, карикатуристами и графиками. За небольшую плату (в среднем 15-20 €) они предлагают многочисленным туристам за 15 минут нарисовать портрет или карикатуру, а также выставляют свои работы на продажу на площади Тертр.
В районе Монмартр находится известное кабаре Мулен-Руж. Недалеко также находится Мельница «Мулен де ла Галетт» — единственная сохранившаяся зерновая мельница XIV века. Рядом с ней находится ресторанчик, который нарисован в картине Ренуара «Бал в Мулен де ла Галетт» (находится в музее Орсе).
Как добраться
На метро до станции Anvers. Уже на перроне будут указатели на базилику Сакре-Кёр. Идите по ним. На выходе вам нужно будет идти в горку около 200 м. и вы увидите базилку на вершине холма. Дальше по ступенькам.
Строительство базилики шло с 1875 по 1914 гг. Она была построена в память о жертвах франко-пруской войны.
Вход в базилику Сакре-Кёр свободный Фотографировать нельзя
С левой стороны базилики увидите лестницу вниз. Спускайтесь. В автомате можно купить билет на вершину базилики за 6 евро. Обязательно сходите. Очень захватывающий подъем по каменной винтовой лестнице. Очень узко.
А в ясную погоду видимость отсюда составляет 50 км.
Вид с вершины шикарный.
От базилики идем на площадь Тертр
Очень много людей. Тяжело просто идти по улице.
Знак тупика
От Тертр 270 м. до площади Марселя Эме. Площадь очень маленькая, поэтому ее легко пропустить. Внимательно смотрите направо.
На площади установлен памятнику знаменитому персонажу Эме из повести "Человек, проходящий сквозь стены"
Обратите внимание на надпись
Повесть интересная. Она настолько короткая, что я даже приведу ее здесь.
Марсель Эме
Человек, проходящий сквозь стены
На Монмартре, в четвертом этаже дома 75-бис по улице Оршан, жил-был замечательный человек по фамилии Дютийель. Замечателен же он был тем, что обладал завидным даром проходить сквозь стены, не испытывая при этом ни малейшего неудобства. Он носил пенсне, маленькую черную бородку и работал мелким чиновником в министерстве регистрации. Зимой он добирался до работы на автобусе, а летом надевал шляпу-котелок и шел пешком.
Дютийелю шел уже 43 год, когда он случайно обнаружил свой дар. Однажды вечером, когда он находился в передней своей крохотной холостяцкой квартирки, неожиданно погас свет. Дютийель двинулся наугад в темноте, а когда электричество вспыхнуло вновь, оказалось, что он стоит на лестничной площадке четвертого этажа. Поскольку дверь его квартиры была заперта изнутри на ключ, это странное происшествие заставило Дютийеля крепко задуматься, и, несмотря на доводы рассудка, он решил вернуться к себе точно так же, как и вышел – то есть сквозь стену. Однако эта поразительная способность, так мало отвечающая его устремлениям, не переставала его тревожить. Назавтра, в субботу, Дютийель воспользовался тем, что был укороченный рабочий день, и отправился к районному врачу, чтобы изложить ему свою ситуацию. Убедившись, что пациент говорит правду, доктор осмотрел его и нашел причину болезни в спиральном отвердении странгуляционной стенки щитовидной железы. Он предписал больному вести активный образ жизни и дважды в год принимать порошок, состоящий из рисовой муки и горомна кентавра.
Приняв первый порошок, Дютийель убрал лекарство в ящик стола и начисто забыл о нем. Что касается активного образа жизни, то его обязанности на работе были строго регламентированы и не позволяли никаких излишеств в этом смысле, а в свободное время Дютийель читал газету и возился со своей коллекцией марок, так что и тут ему не приходилось бессмысленно расточать свою энергию. Таким образом, через год его способность проходить сквозь стены все еще оставалась при нем, но Дютийель не был склонен к приключениям и равнодушен к соблазнам воображения, так что если он и пользовался своим даром, то разве что по недосмотру. Даже в свою квартиру он не стремился возвращался иначе, чем через дверь, открывая замок с помощью ключа, как все обычные люди. Возможно, он так бы и состарился в мире своих привычек, не испытывая соблазна щегольнуть своим даром, если бы его существование не было потревожено неожиданной переменой. Его непосредственный начальник, месье Мурон, был назначен на другое место, а взамен него поставили некоего месье Лекюйера, который говорил отрывисто и носил усы щеточкой. С самого первого дня новому начальнику пришелся не по душе Дютийель с его пенсне на цепочке и черной бородкой, и он стал обращаться со своим подчиненным как с какой-то обременительной, никчемной рухлядью. Хуже всего, однако, было то, что Лекюйер собирался ввести у себя в отделе значительные реформы, словно нарочно предназначенные для того, чтобы смутить покой своего подчиненного. Добрых 20 лет Дютийель начинал деловые письма следующим образом: "В ответ на Ваше письмо от такого-то числа текущего месяца и напоминая Вам о нашем предшествующем обмене письмами, имею честь сообщить Вам, что…" Месье Лекюйер же требовал, чтобы эта формула была заменена другой, по-американски более энергичной: "В ответ на ваше письмо от такого-то числа, сообщаем вам, что…" Но Дютийель не смог привыкнуть к новой эпистолярной моде. Неосознанно он вновь и вновь возвращался к традиционному началу, с упорством, которое навлекало на него все растущее раздражение начальника. Атмосфера в министерстве регистрации становилась все более и более гнетущей. Утром Дютийель отправлялся на работу с тяжелым чувством, а вечером, уже в постели, ему случалось размышлять по целых четверть часа перед тем, как уснуть.
Раздраженный противодействием ретрограда, который сводил на нет все его реформы, Лекюйер сослал Дютийеля в полутемную каморку, прилегающую к его собственному кабинету. На маленькой узкой двери каморки, выходившей в коридор, красовалась выведенная прописными буквами надпись "КЛАДОВАЯ". Скрепя сердце Дютийель смирился с этим неслыханным оскорблением, но когда он вечером был у себя и читал в газете отчет о каком-то кровавом и чрезвычайно уголовном происшествии, он поймал себя на том, что мечтает, чтобы месье Лекюйер оказался в нем жертвой.
Однажды начальник ворвался в каморку, потрясая письмом, и взревел:
– Немедленно перепишите эту бумажонку! Перепишите, слышите, эту мерзкую бумажонку, которая позорит мой отдел!
Дютийель хотел возразить, но месье Лекюйер громовым голосом обругал его старым тараканом и, перед тем как удалиться, скомкал письмо и швырнул его в лицо подчиненному. Дютийель был человек скромный, но гордый. Оставшись один в своей каморке, он почувствовал, как у него полыхают щеки, и внезапно его постигло озарение. Поднявшись с места, он вошел в стену, разделяющую его комнатку и кабинет начальника, и высунулся из нее, но таким образом, чтобы с другой стороны была видна только его голова. Сидя за своим столом, месье Лекюйер ручкой, все еще пляшущей от гнева, переставлял запятую в тексте одного из служащих, посланном на его одобрение, когда внезапно до его слуха донесся кашель. Подняв голову, он с невыразимым ужасом увидел голову Дютийеля, приросшую к стене на манер охотничьего трофея. Мало того, голова была живой и сквозь пенсне на цепочке устремила на начальника полный ненависти взгляд. И, как будто этого было мало, она заговорила!
– Милостивый государь, – заявила голова, – вы хам, негодяй и подлец.
Разинув рот от ужаса, месье Лекюйер не мог оторвать глаз от кошмарного видения. Наконец, кое-как выдравшись из кресла, он выбежал в коридор и бросился к каморке. Дютийель, с ручкой в руке, сидел на своем обычном месте, и мирный вид его показывал, что он усердно работает. Начальник долго смотрел на него и, под конец пробормотав несколько слов, вернулся в свой кабинет. Но стоило ему снова сесть, как голова вновь появилась на стене.
– Милостивый государь, вы хам, негодяй и подлец!
Только за этот день кошмарная голова появилась на стене 23 раза, и в последующие дни ее визиты лишь участлись. Дютийель, которому эта игра пришлась по вкусу, уже не довольствовался тем, что обличал шефа. Голова произносила темные угрозы, к примеру, вещала загробным голосом, перемежающимся демоническим смехом:
– Гару! Гару! Волк-оборотень! (смех) Стоит такой мороз, что у сосульки хвост замерз (смех).
Слыша это, бедный начальник становился бледнее и начинал задыхаться. Его волосы поднимались на голове дыбом, а по спине тек ужасающий холодный пот. В первый же день он похудел на треть килограмма. В последующую за этим неделю, помимо того, что он принялся таять прямо-таки на глазах, он приобрел предосудительную привычку есть суп вилкой и отдавать честь стражам порядка. В начале второй недели к нему на квартиру прибыли санитары и отвезли месье Лекюйера в психиатрическую больницу.
Дютийель, освободившись от тирании начальника, смог вернуться к своим драгоценным оборотам: "В ответ на Ваше письмо от такого-то числа текущего месяца…" Однако этого уже было для него мало. Что-то в нем требовало выхода, какая-то новая, властная потребность, которая была не более не менее как потребностью проходить сквозь стены. Разумеется, он мог заниматься этим с легкостью, к примеру, у себя дома, и действительно, он не преминул воспользоваться этой возможностью. Однако человек, обладающий блестящими способностями, начинает чувствовать себя несчастным, если ему приходится все время использовать их в посредственных целях. Проходить сквозь стены не могло быть целью само по себе, это была лишь отправная точка приключения, которая требовала продолжения, развития и в конечном счете – награды. Дютийель прекрасно понимал это. Он чувствовал в себе жажду расширения, растущее желание проявить себя и превзойти себя же, и еще что-то вроде ностальгии, похожей на призыв с той стороны стены. К несчастью, как раз определенной цели ему и не хватало. В ее поисках он обратился к газете, и в первую очередь – к разделам о политике и спорте, которые представлялись ему наиболее достойными сферами действия, но, поняв после бесплодных поисков, что они не могли предложить ничего нового человеку, проходящему сквозь стены, погрузился в хронику событий. И вот там-то он наконец нашел то, что искал.
Далее идем к мельницам (18 век, раньше с их помощью мололи виноград для вина). Говорят, что казаки, когда дошли до Парижа, вешали на них французских офицеров и рубили их шашками.
Скульптура
Далее идем вниз 463 м. до Белой площади, на которой стоит "Мулен Руж"
Кабаре "Мулен Руж" было построено в 1889 г.
Именно здесь в 1893 году танцовщица впервые полностью разделась.
В 1915 году «Мулен Руж» сгорел, но в 1921 вновь открылся посетителям. Теперь здесь ставили оперетты и ревю; также кабаре иногда использовали в качестве кинотеатра. Во время войны деятельность кабаре была приостановлена, но в послевоенные годы представления возобновились. Среди прочих артистов в «Мулен Руж» выступали известные шансонье Шарль Трене и Шарль Азнавур. В 1964 году на сцене был сооружён гигантский «аквариум», в котором плавали/выступали голые танцовщицы. В шоу «Феерия» девушка плавает в таком аквариуме с настоящими змеями.
В 1990-х годах «Мулен Руж» испытывал финансовые затруднения, однако фильм База Лурманна «Мулен Руж!», вышедший на большие экраны в 2001, возвратил кабаре былую популярность. Сейчас «Мулен Руж» является одним из символов Парижа и одной из двух уцелевших мельниц Монмартра (вторая — «Мулен де ла Галет»). Кабаре рассчитано на 850 посетителей, которые, как и во времена Тулуз-Лотрека, приходят посмотреть знаменитый канкан, одну из визитных карточек Франции. Сегодня кабаре представляет ревю «Феерия», в котором задействованы лучшие танцоры, около 1000 костюмов и роскошные декорации. «Феерия» признана наиболее удачной программой «Мулен Руж».
Билеты на представление нужно покупать заранее здесь. Самый дешевый билет стоит от 87 евро (если повезет). Средняя цена билета 200 евро.
Здесь же вы можете сесть на метро. Если пойдете дальше вниз. то дойдете до галереи Лафайет (но не скоро)
